В каждой семье имеются свои взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо. Каждой культуре и каждой стране присуще свое понимание этих категорий. Есть типовые точки зрения для целой культуры, есть индивидуальные особенности для отдельно взятой семьи:
- в одной семье считается допустимым физическое наказание детей;
- в другой с раннего детства внушают мальчикам, что мужчины не плачут;
- в третьей пугают страшными карами за проявления сексуальности;
- в четвертой осуждают за несогласие с мнением родителей;
- в пятой ставят достижения ребенка выше его чувств.
Таких примеров можно привести огромное количество. И понятно, что не всегда родительское «хорошо» — это действительно «хорошо», но ребенку это не известно.
Часто в семьях существует запрет на определенные чувства, которые даже называют плохими или негативными. Как правило, в эту категорию попадают: злость, зависть, жадность, печаль, страх, а порой и нежность, и даже радость. Родители могут требовать, чтобы ребенок эти чувства и эмоции не только не проявлял, но и вовсе не чувствовал. Самое удивительное, что подобное нередко становится возможным.
Психика учится удалять из поля зрения «неудобную» эмоцию, вопрос лишь в том — какой ценой.
Если кто-то из родителей в детстве ребенка дает понять, что злиться на маму или папу — плохо или даже ужасно, а выражать эту злость и вовсе неприемлемо, то вместе с враждебностью к своим родителям ребенок начнет испытывать вину и стыд. Постепенно злость в адрес родителей будет ощущаться все слабее, прячась за виновностью и собственной плохостью. Чувство вины станет автоматически возникать вместо злости не только к родителям, но и к другим авторитетным фигурам или близким людям. Постепенно или почти сразу связь гнева и вины потеряется, а ощущение своей виновности и плохости прочно укоренится во внутреннем мире маленького человека.
Не оставляем шансов депрессии
Если в отношениях с родителями нет места для выражения злости, то близость разрушается. Для малыша потеря возможности быть в близких отношениях с каждым из родителей ощущается как огромная угроза, небезопасность и пугающая беспомощность. Чтобы сохранить близость и дать место своим чувствам, ребенок способен разделить родителя на «хорошую» и «плохую» составляющие. «Плохая» часть включает в себя все то, на что ребенок зол, но не может никому выразить эту злость. «Хорошую» часть ребенок оставляет родителю, а «плохую» помещает внутрь себя. Теперь реально в своем внутреннем мире выразить весь гнев этой «плохой» части, не опасаясь разрушить отношения с реальным близким человеком.
Платой за такое «подселение» будет то, что «плохая» часть родителя займет внушительный кусок места внутри растущей личности, которой некуда будет разместить свои развивающиеся способности и таланты. Кому-то, может быть, повезет, и «сосед» окажется совсем маленьким.
А кто-то вынужден будет серьезно потесниться, и «пришелец» завоюет практически все стратегическое пространство.
Ну и, конечно же, сила внутренних баталий будет разной. Если «подселение» произошло на раннем этапе развития индивидуума и пришлось принять большой объем родительской плохости, то практически вся жизненная энергия человека будет затрачиваться на ведение внутренней войны. Для развития своей личности и получения удовольствия от реальной жизни просто не останется ресурсов.
Так рождается депрессивное переживание. Оно может иметь разную силу и колебаться от кратких периодов сниженного настроения до тяжелейшей клинической депрессии с суицидальными наклонностями.
Есть мнение, что в момент суицида побеждает одна из частей — ведь они тесно переплетены между собой. Но проблема в том, что погибает в любом случае один и тот же человек.
