Трудности решения проблем алкогольной зависимости
Да, государственная система здравоохранения работает с этой проблемой, но для ее решения нужны определенные наработки и конкретные планы. Это непросто прогнозировать и осуществлять в силу того, что все наши пациенты в принципе «хлопотные» люди. Также трудно найти большое количество грамотных специалистов для выполнения этой работы. Здесь вопрос даже не в оплате, а в наличии самой необходимости организовывать подобное.
В некоторых регионах такая помощь существует, но она базируется на голом энтузиазме, потому что данная сфера никак не регламентирована. Другое дело в частной практике. Кого брать, кого не брать, кому какие рекомендации давать, когда лечить, когда не лечить? Мы для себя определенные алгоритмы выработали, и люди к нам обращаются. Такой показатель, как повторное обращение, у нас достаточно высокий.
Нас рекомендуют друзьям, знакомым, про нас все знают, поэтому даже в условиях кризиса мы работаем.
Еще одна особенность нашего центра в том, что мы оказываем амбулаторную помощь. То есть люди с алкогольными проблемами приходят к нам и эти проблемы постепенно решают, как это принято во всем мире. Как вы видите, условия у нас простые. Есть место, где поговорить, сюда приходят люди со своими родственниками — с мужьями, женами, мамами, папами, — и мы все вместе это обсуждаем.
Бывших наркоманов и алкоголиков не бывает?
Совершенно верно, бывших наркоманов и алкоголиков не бывает! Когда люди к нам обращаются, у всех разные ожидания: некоторые даже планируют получить возможность выпивать, как раньше. Но мы сразу говорим, что такого дать не можем.
Если особенность много выпивать сформировалась, она останется до конца жизни человека, до гробовой доски, поэтому мы ориентируем пациента на жизнь без алкоголя.
Это может быть непривычно, необычно в нашей социокультурной среде, но, тем не менее, это возможно. Ведь, задались целью снизить потребление спиртного в России, и снизили на 2 литра! Может, это не бросается в глаза, но факт есть! Об этом свидетельствуют наши коллеги, работающие в системе государственного здравоохранения.
Граждане Российской Федерации стали выпивать меньше благодаря запрету торговли алкогольной продукцией ночью. Работающие ограничительные меры приносят свои результаты. Там, где власти за этим следят, например, в Москве, где можно все организовать, проконтролировать, в том числе и качество алкогольных напитков, — есть хорошие результаты. Где-то это сделать нельзя в силу различных причин, например, из-за большой территории (Сибирь, Дальний Восток), загруженности другими делами, — и там ситуация совсем другая.
Дело в том, что в Москве в большей степени развита наркологическая помощь, как государственная, так и частная. Благодаря этому меньше количество психозов, отравлений и смертельных случаев после потребления спиртного. Также в Москве эффективней работают органы охраны правопорядка — принятое законодательство жестче выполняется. Поэтому дела в столице обстоят значительно лучше, чем даже в соседнем регионе.
Здесь вопрос в главном — хочет человек лечиться или нет? Ведь, принудительного лечения у нас нет.
И тенденция сейчас такая — мы вырабатываем общие стандарты для всей медицины, для всей страны. Но есть южная территория, есть северная территория, где одна и та же проблема выглядит по-разному. Скажем, пьяные на улицах, которые напились, упали и валяются. Вот что с ними делать? Руководители южных регионов говорят: «А что с ними делать? Выспятся, встанут и пойдут». А где-нибудь в Тюмени упал человек и замерз…
Надо учитывать зарубежный опыт. Например, финских коллег. У них есть вытрезвители с теплым бетонным полом. Упал человек — его туда привели, он там отоспался, с него взяли небольшие деньги за ночлег — и все, пошел домой. У нас были похожие, но их закрыли. Потому что присутствовал элемент насилия и их надо было на что-то содержать. Денег не было, и их просто закрыли, и проблему тоже «закрыли». Сейчас поднимаются вопросы обратного открытия.
Государство и частные клиники: мы вместе работаем на результат
Есть люди, у которых реабилитационный потенциал низкий. Например, начал пить в 13 лет, мама алкоголичка, «поймал» похмелье к 18 годам, покрыл себя татуировками, образования нет никакого, попробовал покурить коноплю, потом героин. И формируется к 20 годам тяжелый алкоголизм с мощными биологическими механизмами.
За такие случаи мы даже не беремся, мы отправляем людей в наркологические стационары, где созданы щадящие условия и есть отличное лечение.
После этого молодых людей мы мотивируем на то, чтобы они прошли реабилитационные программы, длящиеся несколько месяцев. К чести наших организаторов здравоохранения, такие программы появляются, ширятся, хорошо устроены и дают приличные результаты. Здесь нужно просто доверить себя врачу, с тем чтобы он тебя лечил. Тот, кто такое понимание приобретает, добивается значительных результатов.
Это действует даже на людей, у которых есть зависимость от наркотиков.
Поэтому есть случаи, где мы пытаемся помочь и где можем помочь, и случаи, где мы просто бессильны. Но очень многое зависит от мотивации. Бывает, приходит молодой парень и говорит: «Я не ожидал, но к ужасу своему обнаружил, что я в такой плачевной ситуации. Я стал алкоголиком, мне 25 лет, я буду делать все, что вы скажете». Мы тогда говорим: «Можно попробовать, но если результатов нет, то следующий ваш шаг — обращение в государственную наркологическую клинику». Если случай тяжелый — мы прямо говорим, что будем пробовать. Но при отсутствии результата в течение месяца нужно ложиться в больницу и идти в реабилитационную программу.
Если видим результат, то через месяц ждем улучшение. Если где-то «соскальзывает» человек, тоже нужно уходить в реабилитационную программу. Молодые люди обладают мощным восстановительным потенциалом, и если правильно их лечить — результаты будут отличными. Мы рассказываем, как и что делать, а каждый человек сам для себя принимает решение. Поэтому мы не пугаем, а лечим на основе здравого смысла. Если дела идут скверно, процесс упирается в деньги и время пациента, то не лишним будет напомнить, что в Москве есть отличные условия для бесплатного лечения.
Этим занимается энтузиаст своего дела Евгений Алексеевич Брюн, я с ним когда-то работал. Он за свою отрасль просто болеет, это человек с широким кругозором, много знает, буквально фонтанирует идеями. Он хорошо организовал диспансерную службу в Москве, там внушительная материально-техническая база, адекватное лечение в государственных клиниках, государственные реабилитационные программы. Он тоже прилагает усилия к тому, чтобы все это было и работало хорошо. Поэтому, когда мы оцениваем, что помочь не можем, направляем пациента к нашим коллегам со спокойной душой за результат.
